Kizukeyo Baby
Были прочно вплетены
В картину мира наши беспокойные сердца.
Под покровом темноты
Дослушать эту сказку мы готовы до конца. (О-оу, о-оу!)
Немногословность ценится среди мужчин,
Ну а болтливых женщин восхвалять им нет причин,
Таких, что говорят: “Да кто же воспитал тебя?”
Это так неприятно, так неприятно!
Ну заметь же, детка, где бы я ни был,
Мои глаза всё время следуют лишь за тобою следом.
Детка, в том что мне страшно,
Я не признаюсь, хоть приставят лезвие к горлу даже.
И теперь мне надо, чтоб горящим взглядом
Ты одарила, в сладкий плен увела,
Чтобы от объятий нежных растаял, сгорел я дотла.
На губах обветренных и тонких яркий тинт,
Тихий вздох наружу рвётся из твоей груди.
Ну заметь же, детка, где бы я ни был,
Мои глаза всё время следуют лишь за тобою следом.
Детка, в том что мне страшно,
Я не признаюсь, хоть приставят лезвие к горлу даже.
И теперь мне надо, чтоб горящим взглядом
Ты одарила, в сладкий плен увела,
Чтобы от объятий нежных растаял, сгорел я дотла.
Негромким эхом разносясь, твой лживый голос так искренне звучит,
Тебя, подобно кислороду, я вдыхаю, чтобы жить.
Ну заметь же, детка, где бы я ни был,
Мои глаза всё время следуют лишь за тобою следом.
Детка, в том что мне страшно,
Я не признаюсь, хоть приставят лезвие к горлу…
Ну заметь же, детка, где бы я ни был,
Мои глаза всё время следуют лишь за тобою следом.
Детка, в том что мне страшно,
Я не признаюсь, хоть приставят лезвие к горлу… (О-оу, о-оу!)
